Александр. Вытирая слёзы, я сидел на чердаке своего дома, здесь я прятался от людей, особенно от мачехи. Со мной она никогда не церемонилась, если за весь день я не совершил никакой провинности, то к вечеру она её придумывала, наказание было одно – еды мне не полагалось. Мама умерла три года назад, врачи говорили, что её отравили крысы. В тот год в наших краях была засуха, на полях почти ничего не выросло, а то, что всё же удалось собрать, сгрузили во всего один колхозный амбар, его днём и ночью охраняли военные с винтовками. Кто-то придумал оторвать доски, которые прикрывали щели в стенах, там могло быть зерно. Моя мама и ещё люди, так и сделали. В пустых амбарах, где раньше хранили зерно при хорошем урожае, отрывали нащельники, собирали зерна в мешочки, а потом мололи их на ручной мельнице. Все кто принимал участие в помоле, умерли, три женщины и один мужчина, они с голодухи наелись муки, не могли дождаться, когда можно будет что-то приготовить из неё. После готовки, яд в зерне пропадал, есть можно было, так рассказали врачи.
Отец работал в колхозе конюхом, следил за лошадьми, конюшня находилась далеко от нашего дома, на соседнем хуторе. Может из-за этого, а может, чтобы заработать лишнюю пригоршню муки или зерна, он оставался сразу на две, а то и три смены. Я был дома один, конечно же, он волновался за меня, наверное, поэтому через год после смерти мамы, он сошёлся с местной женщиной, у неё муж пропал на рыбалке. Так я хоть был под присмотром. Пока она не забеременела, в доме всё было хорошо, потом начались скандалы, ругались они из-за меня. Ей всё время, что-то не нравилось, отец просил меня потерпеть, мол, бывает так у брюхатых женщин. После рождения ребёнка, родилась девочка, лучше не стало, только хуже. Я старался реже появляться дома, ночевал на чердаке, это летом, а зимой у своего школьного товарища, правда его родители об этом так и не узнали, он же меня и подкармливал.
Когда началась война, отцу приказали увести колхозный табун из деревни, ушёл он на целых две недели, я испугался за него, ходили слухи, что немецкие солдаты уже везде, что они всех убивают. Отец вернулся, успел только зайти в дом и переодеться, как за ним пришли военные, его забрали в армию, больше я его не видел. Так в тринадцать лет я остался сиротой!
Дома из еды мне почти ничего не доставалось, обрезки и обрубки, чаще всё сырое. Я стал лазить по брошенным домам, много людей из деревни ушло, питался и носил то, что найду. Однажды мне повезло, в одном из домов я нашёл в погребе тайник. Там была бочка квашеной капусты и два мешка картошки. С радости я так наелся, что мне стало плохо, упал, прямо на улице, потерял сознание. Меня подобрал мужчина без руки, он несколько дней назад поселился на окраине деревни, занял брошенный дом. Несколько дней он меня выхаживал, есть я ничего не мог, только пил. Такая вкусная у него была вода, сладкая! Когда я уже мог хоть немного есть пищу, он сказал мне, что знает обо мне, и что если я хочу, то могу у него жить, я с радостью согласился. Помогал ему по хозяйству, и однажды, сидя на крыше, нужно было отремонтировать печную трубу, первым заметил, что к деревне идут немецкие солдаты. Первые три месяца, в деревне было спокойно, солдаты нас не обижали, маленьким детям даже давали печенье, но в один день, вернее ночь всё изменилось. Я услышал на улице, что ночью у немцев пропал грузовик, он ехал в нашу деревню, вёз что-то очень важное и пропал. Немцы собрали оставшихся в деревне мужчин и вместе с ними отправились на поиски. Через сутки нашли свою пропажу, но груза не было. Местные говорили, что машина везла деньги, а какая-то банда на неё напала.
Немцы стали обыскивать дома, переворачивали всё верх дном, даже доски отрывали от пола. А через несколько дней в деревне появились полицаи, я быстро понял кто это такие, как-то они мне встретились на улице, когда я нёс ведро воды с колодца. Один из них взяв у меня из рук ведро, вылил мне на голову воду, они долго смеялись над моим видом. Потом я стал замечать, что Александр, так звали мужчину, у которого я жил, часто уходит по ночам из дому, а возвращается под утро. И вот я решил за ним проследить! Улёгшись в кровать одетый, дождался, когда он выйдет, пошёл за ним в лес. Лес я знал хорошо, грибы и ягоды нас сильно выручали. Чтобы остаться не замеченным, не пошёл следом за ним, а взобрался на длинный бугор, Александра было хорошо видно. Не прошёл я за ним и десяти минут, как увидел, что идёт кто-то, тот кто-то, а это было два человека, шли следом за моим дядькой, следили они, как и я. Спроси меня сейчас, что я подумал тогда, я не отвечу, просто почувствовал, что моему спасителю угрожает опасность! Подбирая под ногами еловые шишки, стал кидать в преследователей, один из них выругался, хоть и в пол голоса, но Александр услышал, юркнул в чащу и пропал. Я же бросился домой, срезая дорогу. Только успел раздеться и лечь на кровать, спрятавшись под тулуп, как в хату с матами вошли полицаи. Светя мне фонариком в лицо, спрашивали, где хозяин. Дверь за их спинами открылась, вошёл Александр с охапкой дров, его полушубок был накинут на голое тело, в одних исподних штанах он был. Полицаи оторопели, несколько раз осмотрели хозяина дома, а он невозмутимо сбросил с единственной руки дрова возле печки и спокойно спросил, что им тут надо?! Полицаи ушли, не ответив на его вопрос, а он присел ко мне на кровать, погладил меня по голове и сказал - «спасибо»!
Через несколько дней, сквозь сон, я услышал разговор двух мужчин, сначала думал, что показалось, но потом отчётливо расслышал, что говорят они про конюшню, на которой работал мой отец. Из их разговора я понял, что туда надо незаметно пробраться. Встав с кровати, я подошёл к столу, за ним сидели Александр и незнакомый мне мужчина.
- Я там всё знаю, отец там работал, я смогу. Мужчины переглянулись, Александр указал на третий стул, я сел, кутаясь в меховой платок.
- А как ты туда пройдёшь? Незнакомец пристально смотрел мне в глаза.
- Там, в зарослях крапивы, труба есть, по ней я на скотный двор могу пролезть, взрослый там застрянет. Что нужно сделать?
- Александр тебе расскажет, а мне пора. Проводи меня, Саша. Сон сняло как рукой, я с нетерпением ждал возвращения Александра.
- Ты уверен, что сможет там пролезть? Я кивнул головой, мне не хотелось ему рассказывать, что я так делал не раз, воруя с конюшни овёс. Александр отправил меня спать, а сам остался за столом, о чём-то задумался.
С самого утра мы занимались рисованием, вернее я, а он смотрел на мои рисунки и спрашивал, где находятся поилки, кормушки, ясли? Я рисовал конюшню раз пять, в конце концов, мне это надоело, я спросил, для чего я это делаю?!
- Немцы там своих лошадей держат, мы хотим их отравить.
- Ты с теми бандитами, которые на грузовик их напали, деньги украли?
- Не бандиты это были, а партизаны, и не деньги там были, а оружие! Я не понимал, чем партизаны отличаются от бандитов, но, то, что оружие страшнее денег - я понял! Через три дня, ночью, к нам в дом пришёл тот самый мужчина, что был у нас тогда. Он передал мне небольшую стеклянную бутылочку плотно закрытую пробкой. Мне он ничего не сказал, а вот с Александром о чём-то долго разговаривал. Проводив гостя, тот присел рядом со мной.
- Завтра нужно идти, потом лошадей уведут. Осторожнее открывай пробку, руки потом хорошо вымой. Разбрызгай на еду для лошадей, что там у них будет. Я с тобой пойти не могу, неважно получится у тебя или нет, сюда не возвращайся, иди в село старой дорогой, там тебя встретят. Прощай. Мы обнялись, я с трудом сдержал слёзы.
Здесь, на конюшне я всё хорошо знал, с закрытыми глазами нашёл бы что надо. Но это в, то время, когда здесь не было охраны, сейчас, же несколько немецких солдат прохаживались вдоль забора, меня о них предупредили. Не без труда, но пробрался к трубе, проверив бутылочку в кармане, лёг на живот и пополз по липкой жиже, которая уже стала подстывать. Оказавшись за забором выгона, огляделся, стал примечать, когда двое часовых, которые могли меня увидеть, будут расходиться, повернувшись ко мне спиной. Улучив такой момент, юркнул в приоткрытые ворота, только пара лошадей, стоящих ближе к ним, фыркнули, испугались моего неожиданного появления. Мне было очень жаль животных, я любил лошадей, вместе с отцом мы часами сидели возле них, любуясь их шагом, грацией. Попытался открыть пробку, она не поддавалась, зацепив её край за шляпку торчащего из стены гвоздя, мне удалось открыть бутылочку. Крадучись двигался вдоль стены, разбрызгивая жидкость на сено и зерно в кормушках, остатки вылил в большое корыто с водой. На обратном пути, мне намного дольше пришлось ждать немцев, они никак не хотели оба разом отворачиваться от ворот, я уже стал нервничать, когда поймал момент, как мышь бесшумно проскочил до спасительной трубы, через три минуты я уже был за забором.
Помня наказ про старую дорогу в село, пошёл по ней, на ходу обтираясь пучками травы. Меня теперь даже человек по запаху найдёт, настолько сильно от меня пахло конским навозом. На время, забыв о том, где я нахожусь, и об опасности я задумался, вдруг услышал за спиной:
- Далеко ли собрался?
- А тебе какое дело?
- Не груби взрослым, не красиво! Переодевайся, свои вещи уложи в этот же мешок, и быстрее. Возле дерева стоял мужчина, хоть в темноте было плохо видно, но мне показалось, что он очень не молод. Выполнив его приказ, упаковал свою одежду, крепко завязав мешок. Через два часа ходьбы по ночному лесу, мы вышли на берег озера, здесь я никогда не был, тут нас ждала телега, и я поехал в неизвестность.
Так я оказался у партизан. Их лесной быт мне был не в тягость, суровое детство многому меня научило, я умел терпеть тягости и невзгоды. Однажды, когда прошло уже больше года, наш отряд скрывался от преследования, лагерь окружили фашисты, командир отряда разделил всех на группы, каждая должна была выходить из окружения самостоятельно. Я был в группе с командиром и ещё тремя партизанами. Выходя из болота, наткнулись на немецкий заслон, трое партизан погибло, мы с командиром успели проскочить через цепь солдат, командир стрелял из пистолета, а я бежал. Когда мы уже думали, что находимся в безопасности, новая неприятность – пост полицаев. Командир передал мне узелок, в котором находились две гранаты и его пистолет, а сам с шуткой на губах пошёл к полицаям. Сначала те поверили словам вышедшего из леса мужчины с ребёнком, но потом хотели накинуться на него, командир сошёлся с ними в рукопашную, но их четверо, а он один. Я вынул из узелка пистолет и убил двоих, один полицай, увидев это с криком «партизаны», скрылся в лесу, четвёртого командир добил ножом. Мы уселись на телегу полицаев и постарались быстрее уехать с этого места, но на крик убежавшего выскочили ещё полицаи, стали стрелять, старались нас догнать, командир подгонял лошадь, как мог, но та никак не хотела ехать быстрее. Одну за другой я кинул в полицаев гранаты и упал на телегу раненый. Как и куда мы добрались, я плохо помнил, вокруг меня была суета, я слышал голос командира, который говорил, что он обязан мне жизнью и просил меня спасти. Потом было лечение в тёплой и уютной землянке, а потом и полёт на самолёте вместе с другими ранеными и детьми. В небольшом уральском городе меня определили в детский дом, где я учился до конца войны. Двадцатого мая в детском доме было торжество посвящённое Победе Красной армии над фашистами, перед этим днём, нам выдали новую форму, которую мы гладили и ушивали, чуть ли не всю ночь. Наконец, мы все красивые стоим на площадке перед учебным корпусом, многие воспитанники крутили головами, выискивая в толпе гостей своих родных, люди стали возвращаться с фронта, разыскивали детей. Мне искать было не кого, я просто стоял гордый тем, что я принял участие в войне, и хоть на чуточку приблизил Победу. Оглядывая своих товарищей по детскому дому, заметил у некоторых на груди боевые награды, нет, я им не завидовал, я ими гордился. Наконец директор произнёс торжественную речь, поздравил всех с долгожданной Победой, пожелал всем успехов в мирной жизни. Потом случилось то, чего я никак не мог ожидать! К директору подошёл Александр, да, тот самый дядя Саша из моего детства. На его пиджаке, на груди, красовались ордена и медали. Он что-то сказал на ухо директору детского дома, судя по его лицу он сильно удивился. Успокоив радостных воспитанников, назвал мою фамилию. Я вышел к нему, старясь идти по-военному чётко. Повернувшись по его просьбе к своим товарищам лицом, я услышал, что награждён медалью «За отвагу»! После праздника мы гуляли с Александром по праздничному городу, он рассказывал мне про партизан и передал большой привет от командира отряда. Рассказал он мне и горестную весть, узнавал он про моего отца, погиб родной и близкий мне человек, погиб в первом же бою! А ещё, дядя Саша, решил меня усыновить, у меня снова был отец!
